Есть ли смысл строить малые ГЭС на реках Казахстана в 2025 году?
20 мая Министерство энергетики Республики Казахстан опубликовало информацию о росте объёма электричества, вырабатываемого возобновляемыми источниками энергии. На фоне скандалов со строительством малых ГЭС на реке Коксу издание Orda.kz особое внимание обратило именно на гидроэлектростанции. А ещё мы поговорили с экспертами о том, есть ли вообще смысл строить малые ГЭС, а именно они в первую очередь относятся к ВИЭ в современном Казахстане.
Их как бы нет
Итак, по данным Минэнерго за 2024 год, на все возобновляемые источники электроэнергии пришлось 6,43 % от общего объёма. В сравнении с 2023-м это примерно на 0,5 % больше. Распределение по типам электростанций там такое:
- 63 ветровые электростанции — 1 570,05 МВт;
- 46 солнечных электростанций — 1 222,61 МВт;
- 42 гидроэлектростанции — 287,685 МВт;
- три биогазовые станции — 1,77 МВт.
Хотя с ГЭС нужно уточнение — в этот перечень не входят большие электростанции, построенные в советское время: Бухтарминская, Шульбинская, Капчагайская и т. д.
Как объяснили в Минэнерго, в эти 42 стации входят только малые ГЭС, построенные до 2016 года, и 15 ГЭС, построенных после 2016. Ещё две планируют построить в 2025 — Коринская ГЭС в Жетысу мощностью 26 МВт и ГЭС Тауэнерго мощностью два мегаватта в Туркестанской. Минэнерго, кстати, вообще не упомянули Верхне-Талаптинскую ГЭС на Коксу, которую тоже вроде бы собирались запустить в 2025 году.
При этом понятия «малые ГЭС» в современном казахстанском законодательстве нет. «Раньше было, но потом убрали», — объяснили нам в Министерстве энергетики.
Но в то же время уточнили: крупных гидроэлектростанций в РК не вводят в эксплуатацию вот уже 13 лет — последней была Мойнакская на реке Чарын, которую запустили в 2012 году. Так что всё, что вводилось после, можно условно считать если не малыми, то средними.
Отсчёт от 2016 года идёт неспроста. Именно тогда был принят закон, предоставляющий льготные условия для ВИЭ. Тогда же из документов пропали малые ГЭС, при этом оставшись в реальности. А с 2023 года, как нам объяснил один из экспертов, с использованием тех самых льгот начались проблемы. Из-за этого и возникает вопрос: есть ли смысл строить малые ГЭС в Казахстане в 2025 году?
Несбывшиеся планы
Нашими экспертами выступили доктор технических наук Марат Кошумбаев и представитель ТОО «Гидротехническая компании» Александр Ким.
Оба эксперта указывают и на то, что малые ГЭС среди электростанций на ВИЭ считаются наиболее экологичными. Даже по сравнению с ветровыми и солнечными. Конечно, если строить их с соблюдением всех современных технологий сохранения природы. А в случае с Казахстаном это ещё и надёжная противоселевая защита. Потому что, как говорит Марат Кошубаев, все горные реки РК потенциально селеопасны. Недавний резкий подъём воды на Коксу, как раз в районе строящейся ГЭС, это наглядно продемонстрировал.
«Нельзя поставить по той же технологии, что на Саяно-Шушенской ГЭС, только в уменьшенном виде электростанцию на Коксу. Я изучал эту проблему и предлагал строить бесплотинные ГЭС. Чтобы плотины не мешали рыбе, чтобы была возможность жителям подходить к воде, чтобы не было подтоплений», — говорит Марат Кошумбаев.
Как отмечает эксперт, большая площадь затопления при строительстве ГЭС может привести к заболачиванию территории. Чего, к слову, как раз и опасаются активисты в случае со строительством ГЭС на Коксу. Хотя создание электростанции с относительно небольшим затоплением и обводным каналом Кошумбаев тоже считает допустимым. При этом ещё с середины ХХ века в мире разрабатываются проекты совсем бесплотинных ГЭС, когда турбины находятся или прямо в русле реки, или, например, на пришвартованном у берега судне. Но преимущественно их расчётная мощность не особо велика.
К слову, о ХХ веке. Оба эксперта вспомнили, что планы по активному строительству малых ГЭС в Казахстане были в советское время. Часть из них даже появилась ещё в КазССР, но в значительной степени планы так и остались планами. Хотя, как объяснил Александр Ким, как раз с советских времён концепция строительства малых ГЭС стала такой: их создавали на горных реках около населённых пунктов или предприятий, до которых было сложно тянуть линии электропередачи. Затрат на строительство малых ГЭС было не особо много, а экономический выхлоп от вырабатываемого ими электричества был заметный.
Марат Кошумбаев описал пример из 1970-х годов:
«В Джамбульской области было не очень большое село — где-то домов 25. И рядом на сотни километров не было других сёл. Но при этом там было очень большое овцеводческое хозяйство, которому нужно было электричество. У них был ветряк, но достаточного количества энергии он не давал. И тогда для них построили малую ГЭС. На небольшой реке наверху сделали водохранилище побольше, а внизу поменьше. С большого вода сбрасывалась вниз и потом ветряком поднималась наверх. Эта ГЭС вырабатывала где-то 200–300 киловатт, но для села этого хватало».
Александр Ким говорит, что в СССР классификация малых ГЭС отличалась от той, что была в независимом Казахстане. Во времена Союза малой считалась ГЭС до 35 МВт. И по ней все построенные с 2016 года электростанции можно было бы отнести к малым.
«Мы тоже предлагали, чтобы к малым ГЭС отнесли электростанции с такой же мощностью. Но в итоге наши законодатели определили мощность малых ГЭС до 10 МВт».
По новой классификации к малым можно отнести только 10 из 15 построенных с 2016 года ГЭС. И раз уж мы следим за историей ГЭС на Коксу, то ни Верхне-Талаптинская, ни обе Рудничных под постсоветскую классификацию малых гидроэлектростанций не подпадают. Потому что мощность их превышает 10 МВт — 16 МВт в одном случае и 42 МВт во втором. Хотя в разговоре с журналистами и общественниками в обоих случаях застройщики называли электростанции малыми.
Они же маленькие
Как рассказал Александр Ким, система, при которой малые ГЭС поставляли электричество напрямую потребителю, действовала до 1 июля 2023 года.
«Эта схема работала и была эффективна. Но в 2023 году в Казахстане ввели единого закупщика. И все льготы, предусмотренные законом для поддержки ВИЭ в плане малых ГЭС, фактически были исключены. Сегодня большинство возможностей для продажи электроэнергии, предусмотренных действующими законами об электроэнергетике и о поддержке ВИЭ, для малых ГЭС не работают».
При нынешней системе малые ГЭС, как и все другие электростанции, либо продают энергию единому закупщику, либо энергоснабжающим организациям. Продавать они должны по утверждённым предельным тарифам. А с ними есть одна загвоздка:
«Предельные тарифы утверждались ещё для больших ГЭС, а особенности работы малых ГЭС не учитывались. Трудозатраты на один киловатт на огромной Шульбинской ГЭС и на какой-нибудь малой будут примерно одинаковые, но разница в вырабатываемых объёмах колоссальная. И их нельзя ставить в один ряд», — считает Ким.
По мнению эксперта, предельный тариф для крупных и малых ГЭС должен быть разным, с учётом особенностей последних. Как рассказал Александр Ким, сейчас они готовят поправки в законодательство, которые планируют направить в Минэнерго. Касаться они будут не только малых ГЭС, но и всех ВИЭ в целом. Суть их такая:
«Энергопередающим организациям нужно закупать электроэнергию для компенсации потерь в сетях. Сейчас они покупают её у единого закупщика по тому тарифу, что действует для оптовых потребителей. Мы предлагаем, чтобы энергопередающие организации покупали эту энергию у ГЭС и других ВИЭ по тому тарифу, который тоже установит единый закупщик. Потому что возможность такая есть. Для энергопередающих организаций ничего не изменится, а для малых ГЭС это будет реальная поддержка».
Хотя, как объяснил Александр Ким, законодательство всё-таки оставляет им некоторую возможность для продажи электроэнергии напрямую потребителям. Но воспользоваться ей сложно.
«Мы можем продавать электроэнергию майнерам, но эта схема не работающая. Потому что майнерам электроэнергия в таком маленьком количестве не нужна — им не выгодно. Тем более если малые ГЭС находятся вдалеке от крупных населённых пунктов, куда им трудно везти своё оборудование. Есть возможность продавать энергию оптовым потребителям — например, крупным предприятиям. Но, опять же, им не интересно у нас её покупать из-за маленьких объёмов, и поэтому они связываться с нами не хотят».
Журналист Orda.kz поинтересовался у Александра Кима напрямую — есть ли смысл в строительстве малых ГЭС в Казахстане после 1 июля 2023 года?
«Строить их рентабельно в таком плане — чтобы построить станцию, надо выиграть торги и получить определённый тариф на электроэнергию, которую вы будете продавать, если построите станцию. Грубо говоря, 40 тенге за кВт·ч. Это хороший, очень выгодный тариф. У вас будет долгосрочный договор на окупаемость стройки, во время которого будет действовать этот тариф. И стройку вы окупите. Но в дальнейшем станция уходит в свободный рынок, и энергию она должна продавать по предельному тарифу», — ответил он.
Какие к этому тарифу есть вопросы, уже сказано выше. А из ответа Александра Кима журналист Orda.kz сделал такой вывод: строить малую ГЭС в Казахстане в 2025 году можно, если ты рассчитываешь получить деньги за её возведение, а потом включишь принцип «После нас хоть потоп».
