Выстроит ли Центральная Азия механизм гидрополитического доверия?
Спутники, нейросети, дата-центры и гидропамять: что может стать ключом к формированию гидрополитического доверия, которого так не хватает центральноазиатскому региону? Об этом рассказал исполнительный директор Центра стратегических решений «Аппликата», эксперт Валдайского клуба Кубатбек Рахимов:
Эксперт отмечает, что за более чем 30 лет после распада СССР каждая из стран Центральной Азии выработала свой подход к решению проблем водопользования. И это, например, строительство Казахстаном сети водохранилищ, куда, в частности, входит водохранилище Байдибек-Ата в соседней c Кыргызстаном Туркестанской области.
– Это правильное решение, так как водохранилища такого рода в любом случае выполняют не только простую функцию накопителей: зачастую их значение велико в случаях паводков и селей, с которыми, например, не так давно столкнулся Кыргызстан. Во многих случаях нам не хватило емкостей тех гидросооружений, которые могли бы на себя принять избыток воды. Водохранилища в этом плане помогают сохранить воду, которая будет востребованной позже, а не уносится селевым потоком. И эти водные регуляторы, на мой взгляд, имеют положительный отложенный эффект.
Во-вторых, из-за того, что между странами Центральной Азии сейчас нет гидрополитического доверия, наши страны находятся в некой дихотомии. Кыргызстан летом накапливает воду, чтобы зимой ее спускать. Соответственно, это влияет на то, что наши соседи, расположенные ниже по течению, Казахстан и Узбекистан, вынуждены строить так называемые контррегуляторы. И крайне немаловажно понимать, что страны Центральной Азии должны иметь собственную водную политику, но при этом мы достигли такого уровня взаимопонимания, при котором государства могут создавать и общую водную политику, формируя гидрополитическое доверие, – считает эксперт.
По мнению Рахимова, фундаментом для гидрополитического доверия могли бы стать потенциальные новые механизмы регулирования водных вопросов в рамках ШОС. При этом они бы пригодились не только на пространстве Центральной Азии, но и другим государствам-членам ШОС: гидрополитические проблемы между собой есть, например, у Китая, Пакистана и Индии.
– Тем самым в проактивном режиме мы могли бы заложить, например, и контуры условной программы «Водные ресурсы Евразии-2050». Россия после Бразилии является второй в мире страной по запасам пресной воды, и это значит, что ее водные ресурсы будут в центре внимания в ближайшие десятилетия, включая и потенциальный проект по переброске сибирских рек, и формированию водоводов большого диаметра по аналогии с поставками газа и нефти. Вода будет потихоньку превращаться в товар с длинной логистикой, который может доставляться на большие расстояния. В мире не так много подобных проектов, мы их практически не видим, и они не всегда рентабельны. Однако думаю, что водная доктрина ШОС и механизм гидрополитического доверия, который мы можем выстроить в ближайшие годы, имеет как раз-таки идеальный шанс быть выстроенным на базе кейсов Центральной Азии. Мы можем стать лабораторией для успешного формирования будущего гидрополитического доверия в странах ШОС, – считает он.
Также Рахимов считает важным шагом по формированию гидрополитического доверия и запуск новых инфраструктурных проектов, связанных с совместным водопользованием. Яркий пример такого проекта – Камбаратинская ГЭС-1, объединившая Кыргызстан, Казахстан и Узбекистан.
В качестве инструментов для строительства гидрополитического доверия, по мнению Рахимова, могут выступить и опыт международного права по разделению трансграничных гидрообъектов – от Великих озер до Одера и Нила – и, конечно же, современные технологии. Это:
• высокоточное оборудование – гидропосты, счетчики – и ПО для него, произведенные и в Кыргызстане, и в других странах региона. Это не только обеспечит развитие соответствующих производств и технологий, но и исключит сомнения в фальсификации данных;
• дата-центры и сервера, куда будут стекаться данные с приборов измерения и учета трансграничных вод, расположенные на территориях стран ЦА. При этом равный и прозрачный доступ к данным будет у специалистов всех стран региона;
• нейросети. Они смогут не только подсчитать на основе массива данных циклы стоков рек, найти места, где существуют наибольшие водопотери, а где следует оптимальнее всего построить водохранилища;
• ИИ сможет помочь в восстановлении гидропамяти: это формирование карты опасных для заселения и застроек зон на основе исторических данных о селях, паводках, наводнениях за несколько сотен лет. Рахимов отмечает, что, например, как раз отсутствие гидропамяти оказалось в числе причин столь больших разрушений при недавних наводнениях в Ошской области Кыргызстана так как исторически берега Ак-Бууры так близко не застраивали;
• спутниковый мониторинг состояния рек и ледников. На первых порах придется обратиться за помощью к космическим державам: России, США, Китаю. Однако со временем у стран ЦА могут появиться и свои спутниковые группировки, занятые мониторингом гидроресурсов и другими экологическими задачами. Данные со спутников в этом случае должны быть в равном доступе для всех. Использование спутников подтолкнет регион к технологическому развитию, а работа сообща на равных в проекте – поможет сформировать гидрополитическое доверие.
