Казахстан: дефицит воды, общие реки, мелеющие водохранилища
Ждать ли дефицита воды в этом году, как договорились с приграничными странами разделять общие реки, почему мелеет Каспий, а также к чему следует готовиться СТО и баням? Об этом и многом другом Корреспондент издания Zakon.kz поговорил с министром водных ресурсов и ирригации Республики Казахстан Нуржаном Нуржигитовым:
– Нуржан Молдиярович, Министерство водных ресурсов и ирригации создано 1 сентября 2023 года. Каковы основные стратегические направления и приоритеты на текущий год?
– В прошлом году в Послании президента перед вновь созданным Министерством водных ресурсов и ирригации были поставлены большие задачи. В первую очередь они касаются правильного использования и управления водными ресурсами Казахстана, приведения в соответствие с нормами всех ирригационных систем и гидротехнических сооружений. Вдобавок остро стоит вопрос более широкого применения влагосберегающих технологий, автоматизации и цифровизации процессов подачи воды. Еще одним важным вопросом является эффективное и рациональное использование подземных вод.
Отмечу, что нами разработан новый Водный кодекс, и в нем все эти моменты отражены. В кодекс также вошли все звучавшие в последние несколько лет предложения от общественных организаций, водопользователей, населения и ученых. Сегодня документ внесен в Парламент для утверждения.
Кроме того, разработана Концепция управления водными ресурсами Республики Казахстан на 2024-2030 годы.
В настоящее время определены основные направления нашей работы. В первую очередь, это накопление воды в стране. Во-вторых, эта вода должна рационально и экономно использоваться. В-третьих, управление водными ресурсами нужно перевести в цифровой формат. Мы должны в реальном времени видеть, где и как эта вода расходуется. В-четвертых, следует заниматься разработкой подземных вод. К сожалению, сегодня мы используем лишь небольшой процент подземных вод, поэтому в этом направлении есть над чем работать.
– Каков объем водных ресурсов Казахстана сейчас и каковы прогнозы по объемам на будущее? На каком месте среди стран мира мы находимся по дефициту воды?
– Мы ставим амбициозную задачу – снизить зависимость от соседних стран на 25%. Прорабатывем вопросы, связанные с конвенцией. Ведем многократно переговоры с соседями. Есть 25 стран с дефицитом воды – это страны Ближнего Востока, Северной Америки и другие. Казахстан в их число не входит. Большими запасами водных ресурсов обладают Бразилия, Россия, Китай, Индия, Канада и США.
Что касается Казахстана, то наш среднегодовой сток составляет 102,3 кубокилометра воды. Это 100%. 55% от этого объема воды образуется на территории Казахстана. Около 44% мы получаем по трансграничным рекам из соседних стран. Например, если брать Жамбылскую область, то 75% идет из Кыргызстана. Если Туркестанскую и Кызылординскую области, 90% получаем по реке Сырдарья. Сырдарья пересекает Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан. Если Алматинскую область и область Жетысускую, то около 40% поступает из Китая. Из России получают воду наши западные регионы.
Из 100% имеющейся у нас воды используются только 25%. 70% из этих 25% используются в сельском хозяйстве, 25% – в промышленности и около 5% – это питьевая вода.
Да, по сравнению с 1960 годом объем воды сократился в среднем на 12,5 кубокилометра. До 2040-2050 годов прогнозируется сокращение еще на 12-15 кубокилометров. Но даже в этом случае у нас останутся 90 кубокилометров воды. Возможно, в будущем отдельные регионы будут испытывать проблемы с водой, но в целом мы не можем говорить, что в стране есть дефицит воды.
– По питьевой воде было очень много программ в свое время: «Питьевая вода», «Ақ бұлақ», Программа развития регионов до 2020 года. Выделяли огромные деньги на инфраструктуру, водопроводы. Чем все закончилось? Удалось решить проблемы с доступом людей к питьевой воде?
– Вообще первая программа, «Питьевая вода», была запущена в 2002 году. На момент, когда эта программа начала реализовываться, обеспеченность централизованным питьевым водоснабжением населения по республике составляла 68%.
По результатам этого года централизованным питьевым водоснабжением обеспечено 96% населения Казахстана. За 20 лет благодаря этим программам мы обеспечили питьевой водой 30% населения.
Сейчас стоит задача, чтобы по итогам 2025 года довести этот показатель до 100%. Деньги из республиканского бюджета уже выделены в двух направлениях. Минпромышленности с акиматами занимается строительством локальных сетей внутри населенных пунктов. Наше министерство отвечает за строительство водоэксплуатационных групповых водопроводов. В западных и северных регионах Казахстана нет близко расположенных источников воды, поэтому им нужны групповые водопроводы.
– Основные водостоки у Казахстана формируются за пределами страны. Государства региона с 1992 года предпринимают попытки наладить эффективное регулирование водно-энергетического комплекса Центральной Азии в формате многосторонних региональных соглашений, двусторонних соглашений, региональных объединений и решить вопрос совместного управления водно-энергетическими ресурсами региона. Однако ни одно из них не достигло поставленных целей в полной мере. Что-то делается со стороны Казахстана в данном направлении?
– Интересы нашей страны для нас первостепенны. И мы будем рьяно их отстаивать. В Казахстане насчитывается восемь больших рек. На юге, в Туркестанской и Кызылординской областях это Сырдарья. В Жамбылской области – Чу и Талас. В Жетысу и Алматинской области – 20 рек из КНР. В Западном Казахстане – Жайык, на востоке – Иртыш и другие реки.
Когда мы обрели независимость, то договорились, что трансграничное сотрудничество и распределение воды будет осуществляться на основе нормативно-правовых актов, которые были приняты во времена Советского Союза. Это водораспределение существует до сих пор. Причем у каждой страны есть свои обязанности перед соседними государствами. Допустим, по реке Талас вода распределяется 50 на 50: половина используется Казахстаном, другая – Кыргызстаном. То же самое по реке Чу. Там соотношение – 42% на 68%. Но все зависит от водообеспеченности каждого года. Если воды много, то в каждой республике, в зависимости от ее водоразделения, будет больше воды.
Прошлый год, например, показал, что именно по рекам Чу и Талас воды оказалось мало. Именно поэтому в Жамбылской области возникла засуха, были вопросы по недостатку поливной воды. А вот в Кызылординской и Туркестанской областях объем воды, который планировалось получить по Сырдарье, был в итоге получен.
Конечно, чтобы все договоренности исполнялись, действует Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия ЦА (МКВК), куда входят министры всех стран-участниц. Периодически мы собираемся, обсуждаем то, как будет распределяться вода, решаем возникающие проблемы. Например, следующая встреча пройдет в Шымкенте.
Также имеются двусторонние договоренности. Сейчас идет работа с КНР. Работаем над тем, чтобы более чем по 20 рекам сделать вододеление. Создана специальная рабочая комиссия. С Российской Федерацией есть двустороннее соглашение по водораспределению по реке Урал и другим трансграничным рекам. С Кыргызстаном есть двусторонняя комиссия. С Узбекистаном тоже.
Поэтому мы исключаем разговоры о том, что какая-то страна не будет выполнять те обязательства, которые она на себя взяла. Да, бывают непростые моменты, но путем переговоров мы все вопросы решаем.
– Но в этом году проблем с поливной водой не будет?
– Как я уже сказал, все зависит от вододеления, от того объема воды, что формируется. Думаю, что в феврале Казгидромет даст прогноз по тому, сколько воды будет в этом году.
– По рекам Чу и Талас как решается проблема вододеления? Ожидаемое в августе прошлого года решение по дефициту воды не решило проблемы.
— Жамбылская область в прошлом году недополучила тот объем воды, который изначально планировался. Первый прогноз в феврале-марте 2023 года показал, что воды будет достаточно. Поэтому аграрии Жамбылской области разместили сельхозкультуры с расчетом на этот объем воды. Но 26 июня, когда прошла двусторонняя встреча, коллеги из Кыргызстана сказали, что будет маловодный год, и сократили объем воды, который должна была получить Жамбылская область. Однако аграрии уже посеялись, поэтому в августе приняли решение взять воду для Казахстана из Кировского водохранилища. Так и поступили. За счет этого сохранили большую часть урожая. Этим решением нивелировали последствия, которые могли бы произойти. Но говорить, что Кыргызстан не давал нам воду, мы не можем. Кыргызстан воду дал по существующему с советского времени паритету 50 на 50 по Таласу, 42 на 68 – по реке Чу, в этом соотношении Казахстан воду полностью получил.
– Чтобы не допустить повторения ситуации, что делается?
– В декабре мы провели двухсторонние встречи с нашими коллегами из Кыргызстана. В апреле проведем заседание Шу-Таласской комиссии, в рамках которого на основании гидрологических прогнозов будут согласованы графики подачи воды. Сейчас мы наблюдаем за накоплением воды в водохранилищах.
Допустим, воды в Кировском водохранилище по сравнению с прошлым годом накоплено на 60 млн кубометров больше. Из Кировского водохранилища воду получают непосредственно Жамбылский и Байзакский районы. Тасоткельское водохранилище – это в Чуйском районе Жамбылской области, там накопление воды в два раза больше, чем в прошлом году.
Но точный прогноз скажем в феврале-марте. Когда станет известно, сколько будет воды, сколько надо сельскохозяйственных культур размещать. Возможно, будем говорить, что необходимо сокращать культуры, которые требуют много влаги. В Кызылординской и Туркестанской областях мы об этом уже говорим, потому что видим, что в этом году воды по реке Сырдарья будет меньше.
– По поливной воде существуют большие потери при ее доставке от водоисточника до полей и огородов. На это еще обращал внимание Касым-Жомарт Токаев. Он говорил, что половина воды уходит в песок, и поручал внедрять инновационные технологии в ирригации…
– В Казахстане насчитывается свыше 13 тысяч гидротехнических сооружений, а протяженность ирригационных систем составляет более 35 тысяч километров. На сегодня инвентаризация всех гидротехнических сооружений и ирригационных систем завершена. Выяснилось, что 14 500 километров требуют ремонта. Соответственно, чтобы увеличить коэффициент полезного действия каждого канала, довести его до 0,8-0,9, мы должны все отремонтировать. Это значит, что каналы нужно забетонировать, чтобы вода не уходила в землю, тем самым уменьшив потери. Или же нужно поставить бетонные лотки. Эта работа позволит дополнительно сэкономить до 20% воды, проходящей по этим ирригационным каналам.
Другой момент касается применения в сельском хозяйстве влагосберегающих технологий, в частности, дождевально-капельного орошения. Из орошаемых 1,5 млн га сегодня на порядка 300 тысячах га аграрии такие технологии уже применяют. Это около 17% от всей орошаемой площади. Вместе с Минсельхозом мы работаем над доведением этого показателя до 40%. К 2030 году площадь, занятая водосберегающими технологиями, должна составить более 1 млн гектаров.
– Как будете повышать этот показатель?
– Для этого нужна господдержка, субсидирование. Субсидирование инвестпроектов по внедрению таких технологий сегодня составляет 50%. Но и у нас, и у Минсельхоза есть четкое понимание, что надо довести эти цифры до 80%.
Скажу, что с 10 декабря прошлого года государство уже начало субсидировать 80% затрат на бурение скважин подземной воды для использования на полив. Теперь осталось решить вопросы по оборудованию и инфраструктуре. Если мы в ближайшее время изменим правила субсидирования, то будем субсидировать уже 80% затрат. Это очень большая поддержка для наших крестьянских хозяйств и водопользователей.
– Сами по себе водосберегающие технологии дорогие?
– В среднем, на 1 гектар затраты составляют от 1,5 млн до 2 млн тенге.
– Одной из проблем в орошаемом земледелии остается низкий уровень организации водоучета. Водоизмерение ведется устаревшими методами. Поэтому эксперты предлагали переходить к возмещению затрат на услуги по подаче воды и включения в тариф инвестиционной составляющей для модернизации и реконструкции ирригационной системы. В связи с этим как может измениться тариф на поливную воду?
– На поливную воду с 1 января тариф уже изменился, он увеличен на 1 тенге. Как только министерство создали, первым делом проработали этот вопрос. Это позволило увеличить зарплату ряда сотрудников системы «Казсушар» («Казводхоз») в среднем на 25%. И за счет тарифов направить средства на те инвестпроекты, которые будут позволять проводить учет воды. Это ремонт, строительство, восстановление гидропостов. Причем с внедрением цифровизации и автоматизации.
Также в структуре министерства будет создан большой аналитический цифровой центр. Он будет аккумулировать всю информацию с каждого водохранилища, ирригационной системы, чтобы в режиме реального времени видеть, сколько воды есть, как она распределяется и куда уходит. На его создание уйдет несколько лет, но начало уже положено. Тем более что уже есть первые проекты, например, в Туркестанской области создан «Турансу» и по магистральному каналу эта работа идет. С австралийской компанией в Кызылординской области будет реализован аналогичный проект.
Водосберегающие технологии – раз, экономия воды, облицовка, бетонирование – два, автоматизация, цифровизация – три. Каждое направление дает возможность экономить до 20% воды. За счет этого мы должны нивелировать дефицит воды в будущем.
– В начале января Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан подписали дорожную карту по реализации проекта строительства Камбаратинской ГЭС-1. Что даст этот договор Казахстану?
– Здесь нужно сказать про Токтогульское водохранилище. Это самое большое водохранилище, используемое много лет. По Сырдарье оно обеспечивает водой во время вегетации Таджикистан, Узбекистан и Казахстан. Сейчас водохранилище работает в энергетическом режиме. То есть необходимо увеличить производство электрической энергии, тогда начинается сработка воды. Сработка – это понижение уровня воды при использовании накопленного ее запаса в большем количестве, чем поступает в водоем с водосбора.
Строительство Камбаратинской ГЭС-1 позволит перевести Токтогульское водохранилище в ирригационный режим, режим накапливания, и оно не будет зависеть от нужды в электричестве. Получается, что Камбаратинская ГЭС, расположенная выше по течению, перейдет в энергетический режим, а Токтогульское водохранилище перейдет в ирригационный режим. Это даст возможность более четко планировать объем воды. Сейчас на уровне энергетических ведомств Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана ведется работа по разработке проекта межправительственного Соглашения «О совместной реализации проекта строительства и эксплуатации Камбаратинской ГЭС-1».
– Шардаринское водохранилище ежегодно теряет из-за испарения около 500 млн кубов воды, еще около 1-1,5 млрд кубов теряется в русле реки от Шардары до Аральска из-за испарения и фильтрации. Можно ли сократить эти потери?
– Шардаринское водохранилище очень большое – объемом 5 млрд 200 млн кубометров воды. Там и более 500 млн воды ежегодно испаряется. Но, чтобы закрыть всю площадь, нужны большие финансовые средства. Поэтому закрывать все водохранилище, чтобы сберечь этот объем воды, будет экономически нецелесообразно.
Повторюсь, что в целях экономии воды мы работаем над облицовкой и бетонированием ирригационных систем, по которым вода из водохранилища поступает непосредственно к крестьянским хозяйствам. Это магистральные, межхозяйственные и частично внутрихозяйственные каналы. Да, эта работа проводится. А задачи по уменьшению испарения из самого водохранилища не стоит.
– А вот по Бухтарминскому водохранилищу тоже уровень воды снижается. Не считаете ли угрожающим уровень снижения?
– Последние 2-3 года были маловодными. Да, это было проблемой. Объем Бухтарминского водохранилища упал почти до 25 кубокилометров. Но в этом году мы видим, что по бассейну реки Иртыш воды прибавилось. Показатели на этот год говорят, что вода там накапливается. По сравнению с прошлым годом воды стало больше. Она поступает по «Черному» Иртышу со стороны Китая, ее также больше, чем в прошлом году. Есть наши собственные притоки и реки, из них вода тоже поступает.
– Не могу не спросить про Каспийское море. Какие конкретные шаги принимаются для борьбы с его обмелением?
– В Каспийском море такая ситуация периодически повторяется. Это не в первый раз. Такое было в 90-е годы. Последний пик снижения уровня воды был в 2000-х годах. Одна из причин заключается в том, что идет маловодье. А другая – человеческий фактор.
Сейчас в Каспии очередной пик маловодья. Если опираться на статданные, то в ближайшие 3-4 года должен начаться хороший многоводный период. Идет движение по синусоиде, опять будет накопление воды.
Но, помимо этого, есть ряд других проблем. Чтобы их решить, в настоящее время министерством создается научно-исследовательский институт изучения Каспийского моря. Там будут изучать не только морскую воду и ту, что используют промышленные предприятия, но и экологические, климатические вопросы. Думаю, работу по его созданию завершим в первом квартале этого года, и институт начнет изучать проблемы Каспия и давать научные решения возникающих вопросов. В эту работу будут вовлечены все пять государств, находящихся в акватории Каспийского моря.
– Какова дальнейшая судьба Арала?
– В настоящее время разработано технико-экономическое обоснование нового совместного со Всемирным банком проекта. ТЭО проходит соответствующие экспертизы. По данному проекту мы, в основном, решаем проблему казахстанской части Аральского моря. В Северном Арале мы создаем дополнительную акваторию моря, которая дойдет до бывшего портового города Аральска. В Южном Арале мы создаем стабильную экологическую систему, которая не будет оказывать отрицательного воздействия на население, экологию и экономику региона. Для этого будут направлены коллекторно-дренажные воды с массивов орошения для повторного использования и полива насаждений на высохшем дне Южного Арала. Кроме того, будут организованы оазисные системы с бурением артезианских самоизливающихся скважин. В целом, в течение 8-10 лет реализации проекта проблема Арала будет коренным образом решена.
– Еще один немаловажный вопрос касается арыков в Алматы. Что с ними случилось все-таки, почему в них исчезла вода?
– Наверное, это больше к акимату вопрос, но скажу как бывший руководитель одного из местных исполнительных органов в Жамбылской области. Возьмем город Тараз, там проживает 420 тысяч человек. Этот же вопрос возникал, когда акимом был Бердибек Машбекович (Сапарбаев). Я тогда работал при нем замом. На тот момент вода в арыках была не везде. Что мы сделали? Мы решили восстановить всю ирригационную систему города Тараз. Разработали проектно-сметную документацию. В 2023 году выделили первые деньги. Правда, нужны большие деньги. В течение трех лет, в 2024-2025 годах, ирригационная система города Тараза должна полностью восстановиться, и вода пойдет опять. Видимо, в городе Алматы тоже такие проблемы.
– Надеюсь, прислушаются местные власти.
– Как раз будет положительный опыт.
– Вначале вы упомянули про Водный кодекс. Можете рассказать подробнее, какие изменения предусмотрены?
– В документ включен целый раздел про безопасность гидротехнических сооружений. Раньше его не было.
Появился раздел о водоотведении и водоиспользовании. Это касательно питьевой воды и канализационно-очистных сооружений повторного использования.
Кстати, предусмотрено повторное использование воды промышленными предприятиями и использование воды после очистки канализационными очистными сооружениями. Мы прямо прописываем норму, чтобы, допустим, до конца 2030 года все промышленные предприятия и все предприятия, которые используют питьевую воду, перешли на повторное использование воды. Это значит, что они должны будут поставить у себя очистные сооружения, очищать грязную воду и снова ее использовать. Это касается автостанций, где расположены автомойки, бань, которые тоже используют питьевую воду. Технологии для этого есть. Промежуток времени, чтобы предприниматель поставил это оборудование, мы еще определим – 2025 год это будет или 2030.
Вдобавок в Водном кодексе усилена роль общественных организаций и общественного контроля.
Усиливаем надзорные, контрольные функции наших бассейновых инспекций. Мы увеличили их штаты в 2,5 раза, сейчас их формируем. Раньше такие инспекторы были только в восьми регионах, сейчас будут в каждом. Будем улучшать их материально-техническую оснащенность. Хотим, чтобы наш инспектор мог в любой момент проверить любого водопользователя, действительно ли он берет ту воду, которую ему разрешили, соблюдает ли норматив? Исполняют ли промышленные предприятия требования по использованию воды в рамках специальных программ? Если не исполняют, то накладываются штрафные санкции.
Одним словом, ужесточаем требования по соблюдению законодательства в отрасли.
– На Западе, например, для бытовых и технических нужд используется отдельный водопровод, в котором вода тоже очищенная, но для питья непригодная. Почему бы не начать такое применять у нас?
– Помните, мы говорили с вами о программах «Питьевая вода» и «Ақ бұлақ»? Что 20 лет назад обеспеченность централизованным водоснабжением составляла 68%, а сейчас – 96%? Сколько времени и денег ушло, чтобы эту систему выстроить!
Теперь, если мы захотим пускать в дома техническую воду, то получается, что в городах потребуется создать точно такую же сеть, но чтобы использовать техническую воду. Это сколько средств надо вложить государству, чтобы это сделать?
– Каково потребление питьевой воды на сегодня и не предвидится ли дефицита?
– Запасы питьевой воды, как я выше сказал, составляют 4,3%, если быть точным. В абсолютном выражении это 1 млрд 200 млн кубометров воды. То есть 102,3 кубокилометра формируется, а для питья мы используем 1,2 кубокилометра, 1% от всей воды, что есть на территории Казахстана.
Ежегодно идет незначительное увеличение на 150-200 млн кубометров. Это связано с тем, что мы подключаем населенные пункты к централизованному питьевому водоснабжению. Поэтому нельзя сейчас говорить о том, что будет дефицит питьевой воды. Нельзя, потому что всего лишь 1% от всех водных источников в Казахстане – это питьевая вода.
– Будут ли меняться тарифы на питьевую воду в ближайшее время?
– Местные исполнительные органы каждой области сами принимают решения. Все зависит от затрат, которые там складываются. Мы занимаемся только тарифами на поливную воду.
– По поводу качества воды, иногда появляются новости, что где-то из крана течет буквально «компот». Кто за этим должен следить и почему в одном регионе по качеству вода хорошая, а в другом не очень?
– В первую очередь это связано с тем, откуда берут воду. К слову, у нас 60% воды на поверхности, а 40% – подземная вода. Подземная вода хорошего качества, так как идет фильтрация, когда она уходит в землю. Поэтому вопросы по качеству возникают к той воде, которую берут из поверхностных источников. На соответствующих водозаборных сооружениях применяют очистные технологии. Чтобы довести ее до нужных кондиций, применяются более сложные технологические решения очистки. На всех очистных сооружениях работают круглосуточные лаборатории по качеству воды. Заборы для проверки качества воды производятся каждый час.
Возможно, как вы выразились, «компот» из крана появился как раз из-за технологических сбоев. Аналогичный вопрос по низкому качеству воды мне задавали, если не ошибаюсь, по Акмолинской области. Потом мы разбирались. Выяснилось, что воду брали из группового водопровода, где вода проходит очистку, но, возможно, произошла авария на этих очистных сооружениях, и пошла эта грязная вода.
Поэтому надо строить групповые водопроводы, о которых я говорил, чтобы обеспечить как раз-таки должное качество воды. Это спасает, когда ближайших источников нет, а подземные, если даже есть, то очень засолены. Всего планируется построить 80 групповых водопроводов. Вдобавок ремонтируем те, что есть. Сейчас мы проводим эту реконструкцию. В прошлом году 32 проекта реализовывали. В этом году будем продолжать.
– Как вам вода в Астане?
– Неплохо, но всегда есть над чем работать.
– Мне кажется, в Алматы лучше?
– Я сам приехал из Жамбылской области. В целом, сейчас все ставят фильтры, и там тоже.
– Очень много сейчас говорят про бережное отношение к воде. Стараетесь ли экономить дома воду? Какие-то рекомендации можете дать казахстанцам? Помните, у нас один чиновник рекомендовал мыться, а потом этой водой пол мыть…
– У меня недавно такой случай был. Зашел ко мне мой коллега, здесь работает, и говорит: «Я как сюда работать пришел, в Министерство водных ресурсов и ирригации, начал воду экономить». Я у него спрашиваю: как? Он говорит: «Утром, когда умываюсь, когда зубы чищу, например, краник начал закрывать. Еще детям своим говорю, чтобы так делали».
Мне кажется, это из семьи должно идти. Я всегда стараюсь бережно относиться к таким вещам, и не только когда министром стал. Это всегда так было. Нас бабушка так воспитывала, что всегда надо воду экономить. Она говорила: «Судың да сұрауы бар».
В целом, министерство ведет работу, направленную на бережное отношение к водным ресурсам. Мы уже по всей стране провели большой конкурс детских рисунков и сочинений на тему экономии воды. Участие в нем приняли 1200 ребят, школьников. Победителей перед Новым годом награждали памятными призами. Эту работу хотим продолжать.
Также делаем вместе с международными организациями видеоролики по экономии воды и распространяем во всех соцсетях.
О бережном отношении к воде должны говорить дома, в школах и вузах. Мы все должны эту работу проводить.
– Вы уже немного сказали, что будете делать в текущем году, но каковы планы на более длительный срок?
– В первую очередь перед нами стоит задача рационального использования подземных вод. Согласно еще советским сведениям, у нас под землей более 40 кубокилометров воды. Мы используем всего лишь порядка 3-4% этой воды. Это восстанавливаемые водные источники. Поэтому мы должны больше использовать их для питьевого водоснабжения. Сейчас идет работа по созданию национальной гидрогеологической службы. Она будет заниматься разведкой подземных вод и того, где мы можем их использовать. Сейчас в этой отрасли функции распределены между разными госорганами. В Комитете геологии Минпромышленности и строительства – вопросы разведки, мониторинга подземных вод. В Минсельхозе – вопросы использования такой воды на орошаемых землях. У акиматов – работы по разведке и добыче подземных вод для питьевого водоснабжения. Поэтому эти функции мы сейчас хотим объединить в этой службе.
Также с Миннауки работаем над повышением качества подготовки специалистов в водной отрасли. Сегодня девять вузов готовят таких специалистов. К сожалению, мы должны констатировать, что всего лишь 22% выпускников этих факультетов устраиваются по специальности. Поэтому работаем над тем, чтобы сделать водную отрасль более привлекательной для выпускников водных специальностей. В первую очередь повышаем зарплаты. За счет увеличения тарифа на поливную воду уже увеличили заработную плату на 25%. В этом году будем и дальше заниматься этим вопросом.
Планируется пересмотреть программу подготовки для студентов бакалавриата и магистратуры, чтобы уклон был больше в сторону технических специальностей. Сейчас нам нужны инженеры-гидрологи, их больше всего не хватает.
С момента образования министерства я успел встретиться с представителями 16 международных организаций и послами. Допустим, с Францией и Венгрией нашли точки соприкосновения в вопросе подготовки наших специалистов в их вузах. Таразский региональный университет уже заключил договор с Ташкентским институтом ирригации и механизации сельского хозяйства. Наши студенты начали проходить обучение в Ташкенте. Там очень хорошая база и готовят хороших специалистов-водников.
Конечно, стоит вопрос о создании или восстановлении отдельного высшего учебного заведения, которое будет заниматься подготовкой специалистов для водной отрасли. Сейчас этот вопрос у нас прорабатывается.
– Сколько в среднем получают специалисты-водники?
– В среднем, зарплата по отрасли составляет более 200 тысяч тенге.
– С чего вдруг начали проверки «Казсушар» («Казводхоза»)?
– В прошлом году Высшая аудиторская палата проводила большую комплексную проверку, выявила недостатки. Сейчас в структуре министерства есть своя аудиторская служба. Мы начали работу над исправлением тех замечаний, которые Высшая аудиторская палата нам дала по «Казсушару» и Нуринскому групповому водопроводу.
– В заключение хотелось бы спросить: вы уже четыре месяца как министр, как вам на этой должности?
– Надо сказать, что за эти четыре месяца побывал в командировке в десяти регионах. Командировки длились минимум три дня в каждом регионе, потому что хотелось изучить все проблемы, которые касались воды. Теперь со всеми 17 регионами мы составили комплексные планы, утвердили их с акимами. Я, как их бывший коллега, к ним заходил, разговаривал с ними, обозначал проблемы, которые есть. Планы комплексные, то есть определили, что будем делать в ближайшие три года и сколько денег на эту работу надо. Определена зона ответственности Министерства и акиматов. По этим планам с 2024 года начали работать. Ими охвачено всё – накопление воды, эффективное использование, экономия и влагосберегающие технологии, восстановление ирригационных систем, увеличение их КПД.
– С населением вы тоже встречались?
– Обязательно. Например, с крестьянскими хозяйствами как с основными водопользователями.
– На что жалуются чаще всего?
– Допустим, в Кызылординской области – на недостаток воды, это, конечно, Северный Арал. Западные регионы больше говорят о качестве и обеспечении питьевой водой. Южные регионы – об увеличении объема поливной воды на сельское хозяйство.
– Но они все решаемы?
– Да, конечно, нужно только время.
