Гибель Каспия: как Россия может оставить запад Казахстана без воды
На западе Казахстана разворачивается едва ли не экологическая катастрофа: Каспийское море мелеет буквально на глазах. Причем это продолжается уже несколько десятков лет. Сейчас площадь сократилась на 22 тысячи квадратных километра. Говоря другими словами, ежегодно уровень воды падает на 10 сантиметров. Что происходит с морем, что так пагубно на него влияет – российская политика по водоотдаче, нефтедобыча или что-то еще, и как спасти Каспий – в материале издания Azattyq Rýhy:
Уровень воды в Каспийском море падает с 1977 года. Именно тогда началась регрессия. Вообще, экологи называют его кочующим – оно то отступает от побережья, то снова наступает на сушу и заливает прибрежные территории. Эти явления называют трансгрессией и регрессией.
«Очередная регрессия началась с 1977 года и, по данным российских исследований, которые проводились в советское время, считалось, что регрессии и трансгрессии наблюдаются на Каспии каждые сто лет. Но наши ученые это не подтверждают и говорят, что таких данных у них нет. Но я больше склонна верить российским ученым, потому что у нас вообще нет такого уровня исследований и нет научной базы, чтобы проводить эти исследования или хотя бы выстраивать гипотезы, почему это происходит с Каспием», — говорит директор Центра эколого-правовой инициативы «Глобус» Галина Чернова.
Но в данное время наблюдается фатальное обмеление моря, потому что на естественные процессы наложилась еще и климатическая составляющая, когда на планете очень быстро идет испарительный процесс, и повышается температура. Еще и с этим фактором ученые связывают катастрофическое состояние водоемов по всей планете.
«С одной стороны, вроде интенсивно тают айсберги и ледники, и должно быть затопление территории, а у нас, поскольку Каспий не имеет сообщения с мировым океаном, отмечается, наоборот, его резкое усыхание и обмеление. До каких пор будет это продолжаться, никто не знает, потому что комплексных исследований по этому поводу не наблюдается, даже нет их в Казахстане. И даже не выдвигается каких-то внятных и более или менее вероятных версий и гипотез относительно последующего обмеления Каспия и вообще, что нас ждет», — продолжила наша собеседница.
Некоторые ученые из Германии и Нидерландов проводили исследования на уровне выстраивания математической модели и утверждали, что до 2054 года произойдет резкое обмеление Каспия, когда он уйдет под полуостров Бузачи.
«Обмелеет залив Кара-Богаз-Гол в Туркменистане и вообще оголится большая площадь туркменского побережья, захватывая иранское. Останется только Средний Каспий и Южный Каспий. Ну, там и сейчас достаточные глубины. Средний Каспий – это 680 метров. А Южный – до километра глубина. Поэтому останется только эта часть от Каспия. А все остальное – северный, северо-восточный – абсолютно оголится дно моря и даже обсохнет Уральская Бороздина, у которой глубина 9 метров», — отметила Галина Чернова.
Одна из главных причин такого положения дел – это Волга. Река давала до 80% притока в Каспий. А бассейн реки Урал – до 20%, при этом сама река давала от 3% до 5% притока.
«Сейчас не дает, потому что уровень водотока в Урале сократился в три раза – было 12 миллионов кубокилометров воды в год, а сейчас и 4 не дает. И Волга страдает от климатических изменений, от испарительного процесса. Поэтому она сегодня не дает эти 80% притока», — объяснила специалист.
Вообще в Каспий впадает 300 разных рек и не вытекает ни одной. Проблема еще и в том, что море не сообщается с мировым океаном и подпитывается за счет рек. А реки, как правило, равнинные, которые получают обеспечение водой за счет таяния снегов и дождевых осадков. Еще одна из причин обмеления и повреждения флоры и фауны моря – нефтедобыча. Здесь удар на себя берут морские обитатели. Когда-то Каспийский регион, реки Урал и Волга занимали первое место в мире по добыче осетровых и черной икры. 90% всех осетровых вылавливалось именно в нашем регионе. А сейчас они занесены в конвенцию СИТЕС – это торговля редкими и исчезающими видами.
«С нефтедобычей целая история. Еще когда компания забуривалась на месторождении Кашаган в Северо-Восточном Каспии, тогда работала Каспийская экологическая программа со штаб-квартирой в Иране. Потом в Баку, и они уже тогда, оформляя свои документы научные, первый вопрос поставили о сохранении биоразнообразия в условиях Каспия и говорили о том, что будет подорвано биологическое разнообразие и устойчивость экосистемы, которая обеспечивает биологические виды.
Еще тогда, а это 1995-1998 годы, еще тогда они делали выводы, а мы сейчас наблюдаем уже разрушенные детские сады и ясли нагула осетровых, нерестовые площади не только нерестовых видов рыб, но и других – частиковых, например. Российские ученые говорят о том, что вообще осетровые ушли вглубь моря, ушли из этой зоны на 20 километров. Да и бракаши говорят, что нет рыбы даже в море. Но то, что они теперь не заходят в реку, а они полупроходные рыбы. То есть нагуливаются в море, а на нерест идут в реку и поскольку реки мелеют, то появляется проблема с угнетением нерестовых площадей, их исчезновением», — подчеркивает Галина Чернова.
Например, сегодня в устьевом пространстве Урала уровень воды – не более 30 сантиметров. Эколог назвала это катастрофой, потому как рыба практически не может зайти в реку на нерест, даже частиковые виды, например, жерех.
«Это серьезные вызовы и серьезные проблемы. Надо решать этот вопрос с точки зрения сохранения биоразнообразия, потому что рыба дает устойчивость и обеспечивает пищевую безопасность для стран, входящих в Каспийский регион. В то время как нефть максимум рассчитана лет на сорок-пятьдесят. А дальше что, если они уже опустошают нашу территорию. Дальше что будет?», — вопрошает она.
Галина Чернова является членом экологического форума НПО РК, которое давно ставит вопрос о том, чтобы решать эти проблемы не просто как отраслевые отдельно для нефтяников, водников, отдельно для транспортного развития, рыбацких кооперативов, а решать в комплексе. По ее словам, должен обеспечиваться экосистемный подход к этой проблеме и во главу угла должен ставится вопрос сохранения экосистемы как рек, так и Каспийского моря.
«Если нефтедобыча прекратится, флора и фауна восстановятся. У экосистемы сохраняется удивительным образом возможность самовосстановления и самоорганизации. Понятно, что не одномоментно она восстановится. Там же надо восстанавливать все пищевые уровни, начиная от донных отложений и восстановления микроорганизмов, обитающих в донном иле, планктон. Это же были еще и кормежки всех видов рыб, входящих в атлас Каспийского моря. То есть не сразу она восстановится, но если дать ей возможность, не угнетать ее и не разрушать, то со временем экосистема восстановится и будет сама себя регулировать», — добавила Галина Чернова.
То, что на Каспии сейчас подрывается возможность самовосстановления биоразнообразия – это очевидно. Фактом является и то, что Россия не считается с интересами Казахстана касательно уровня водного потока.
Международная практика говорит о том, что страны, находящиеся в верховьях рек, обязаны обеспечивать достаточный попуск воды для стран в низовьях. Сейчас же мы наблюдаем, что в России ведется строительство новых гидроузлов и водохранилищ на Волге и Урале.
«То есть с нашими интересами никто не считается. Урал хоть не зарегулирован в низовьях, а в верховьях строят эти узлы, водохранилища и дамбы, что очень плохо. А Волга вообще зарегулирована гидроэлектростанциями, и я не знаю, как при таком падении уровня реки будут подпитываться эти ГЭС – им ведь придется дополнительные шлюзы строить, чтобы накапливать воду, чтобы обеспечивать спуск воды большого объема для запуска турбин. Эта техногенная нагрузка, которая была осуществлена в советское время, сейчас реально дает нам серьезные вызовы и угрозы. И проблему надо решать срочно и комплексно», — говорит Галина Чернова.
Но решение проблемы нынче мало кого волнует. Пока ничего не делается, лишь периодически проводятся встречи на уровне министерств экологии, иностранных дел, которые серьезно повлиять на ход событий не в силах.
«Надо радикально и в кратчайшие сроки принимать решения, а не водить хороводы и ездить на заседания комитета по спасению Урала. Эти заседания проводятся с 1990 года, периодически замирая и реанимируясь. Но ни черта не делается. Надо бить во все колокола, потому что мы можем пройти точку невозврата, как это случилось с Аральским морем.
Нам срочно нужно принимать соглашения. Прекратить водить хороводы и создавать какие-то комиссии, а срочно садиться за стол переговоров и со стороны стран, входящих в каспийский регион и на уровне специалистов, включающих водников, транспортников, рыбоохрану, и договариваться, прежде всего, об уровне водотока», — утверждает эколог.
Казахстану в том числе следовало бы заняться исследованиями, потому как Урал не изучали с момента распада Союза. Поэтому мы не знаем, какой объем воды Россия должна спускать, чтобы не было подтоплений, разрушения берегов и затопления городов, ведь наши города стоят как раз по Уралу – это Уральск, Атырау, частично Актобе, который входит в бассейн реки. Поэтому надо решать очень серьезный вопрос по определению уровня водотока.
«Также когда идет такое резкое обмеление реки, надо вводить строжайшую экономию воды в низовьях реки. Понятно, когда вода превратилась в товар и новое золото нашей цивилизации, мы должны максимально экономить воду. А у нас сегодня огромные потери. Даже в компании «Су Арнасы» по Атырауской области это предприятие берет 35 миллионов тонн воды, а доводит до потребителя максимум миллионов 20. А остальное теряется, потому что все коммуникации старые, трубы ржавые, построено это все было еще в советское время. Сам этот водоканал был построен в 1938 году. То есть надо решать это все радикально и вводить строжайшую экономию», — подчеркивает наша собеседница.
У нас же бассейны, парикмахерские, химчистки, автомойки и все остальные используют питьевую воду, что совершенно недопустимо в условиях такой катастрофы.
«Та же ТЭЦ Атырауская забирает от 65 до 68 миллионов тонн в год. И после прогонки по технологическим сетям сливает эту воду на рельеф местности в районе поселка Таскала. То есть это что? Это кто будет контролировать и следить? А таких промышленных горе-предприятий около 55. Надо же вводить оборотное водообеспечение. Надо хотя бы 30-40% этой уникальной воды использовать повторно. Понятно, что вылезут тарифы, их надо будет пересматривать. Но пересматривайте тарифы, прежде всего, для предприятий-природопользователей, чтобы им не выгодно было вот так забирать уникальную воду и сливать ее», — считает Галина Чернова.
Тем более, что в условиях Атырау Урал является единственным источником питьевого обеспечения. Других попросту нет – все подземные источники высокоминерализованные, то есть содержат хлориды, натриевые соли в высоких процентах и непригодны для питья даже после очистки. Уральск в более выгодном положении, потому что там есть артезианская вода. И поскольку Урал обмелен, то сейчас надо вводить режим активной экономии.
Сейчас, по мнению эксперта, нужно привлечь специалистов из других стран, которые достаточно хорошо подготовлены и владеют новыми технологиями, чтобы они просчитали, сколько воды должна пускать Россия, чтобы Атырау не оказался в голой степи без воды и средств для обеспечения промышленности, а Каспий окончательно не обмелел с северной стороны и не превратился в сухопутную зону.
«У нас уже нет таких специалистов. И никто в вузах не готовит ни гидрологов, ни гидрогеологов. Сколько можно готовить юристов и экономистов? Этот вал уже не перерабатывает экономика. Надо же готовить и профессиональных узких специалистов. У нас даже нет достаточного количества экологов. А тех, которых готовят, их не берут ни в какие компании, потому что очень низкий уровень подготовки. Нет профессоров и ученых, которые бы давали высокий уровень профессиональной подготовки. Нам нужно менять систему высшего образования и подготовки нужных специалистов. Может даже приглашать таких специалистов, ученых и преподавателей из-за рубежа. Мы стоим перед реальным вызовом, что будет с нашей территорией, с Каспием и с продуктовой безопасностью страны. Ведь мы всегда спасались рыбой с Урала, а сейчас почти нет рыбы», — констатирует она.
В стране давно пора развивать систему подготовки узких специалистов, потому что с этим у нас реальная брешь. Во-вторых, необходимо возрождать научную деятельность в этой области.
«Оставшиеся научно-исследовательские институты, которые должны были вести эту работу – это КазНИИ рыбного хозяйства, который давно валяется на боку. Там практически остался один директор, а все лаборатории расформированы, потому что все эти годы не было финансирования и в таком забвении пребывает наука. И такая же ситуация с центрами изучения рыбного, водного хозяйства, водхозы, управления по изучению водных ресурсов», — подчеркнула Галина Чернова.
То есть это проблемы, которые надо решать комплексно и системно, начиная с подготовки узких специалистов в учебных заведениях, и заканчивая восстановлением системы НИИ, которые предметно работали и изучали этот вопрос и давали рекомендации.
